Штаны отказывались надеваться правильно, а в зеркале маячила гнусная, всклокоченная с похмелья рожа. К тому времени, когда одежда покорилась, в голове созрел прожект. План состоял из трёх пунктов: сунуть голову под холодную воду, добыть из холодильника пиво и отслушать альбом "Brave New World" группы "Iron Maiden" (Арон-на-Майдане, как говорили в нашей тусовке). Предполагалось, что в результате похмелье отступит.

    С водой всё сошло, всклокоченности поубавилось, кровь в висках утихла. Отфыркиваясь и утираясь рукавом рубашки, я мигрировал на кухню. И остановился на пороге, пребольно отбив палец ноги о дверь. Кухня, противу всех ожиданий и вероятностей, оказалась обитаемой.

    За столом, на единственной кухонной табуретке сидела девушка в осеннем камуфляже и чистила автомат. Кроме автомата на столе, на развороте еженедельника "Подмосковье" лежал предмет, рождённый в противной законам природы связи "кольта" и "стечкина".

    Гипотеза сна исключалась, так как отбитый палец всё ещё болел. К тому же я не так стар, чтобы страдать выпадением памяти, и не так молод, чтобы таким выпадением наслаждаться. Девушка выжидательно, с лёгким любопытством в глазах посмотрела на меня. Мы явно не были знакомы.

    - Всдесь несдело, - выродил я и оглянулся. На входной двери безмятежно висела цепочка.

    - Не сидело, - мелодично согласилась девушка и принялась прилаживать в нутро автомата длинную пружину.

    Я сел на пол и открыл холодильник. Вчера мне казалось жутко остроумным по пути домой с прицелом на опохмел запастись "Амстердамом". Баночным. С внутренним стоном я открыл жестянку, однако вежливость, смешанная с вредностью, взяла верх.

    - Не желаете? - протянул я ёмкость. Девушка, не чинясь, отобрала у меня банку и отхлебнула. Улыбнулась и отхлебнула ещё раз. Ага.

    - Как вы сюда попали? - я вытащил из холодильника другую банку и открыл её. Мерзкая субстанция со вкусом растворимого парафина. Один мой друг клялся, что однажды в банке "Амстердама" оказались мучные черви. Что ж, если повезёт, заодно и позавтракаю. На столе заклацало.

    В голове вертелась строчка Высоцкого "там шпиёнки с крепким телом, ты их в дверь, они в окно..." Насчёт тела сказать было ничего нельзя, ношеный камуфляж больше смахивал на боевой, чем на клубные забавы в стиле "милитэри". Лицо же... без косметики она не походила на гоблина, но вряд ли столь беспардонно рекламируемые флакончики, пузырьки и тюбики смогли бы сделать из неё кинозвезду...

    - Как я сюда попала? Вошла, - пожала плечами девушка. Подразумевая вопрос, я махнул рукой в сторону входной двери, потом в сторону окна. Четвёртый этаж, между прочим. Оба раза прозвучало "нет".

    - Через сортир что ли, как Кристобаль Хунта?! - возопил я. Поневоле возникли подозрения насчёт дивана... то есть кровати, хотя до сего дня невинный предмет мебели ни в чём предосудительном замечен не был.

    - А кто такой Кристобаль Хунта? - вопросом на вопрос ответила утренняя гостья. Я молча глотнул ещё гадкой жидкости и взбесился окончательно.

    - А вы - кто такая? - удлинил вереницу вопросов я. И стал размышлять вслух.

    - Ясное дело, не тременс. Мои галлюцинации знают то же, что и я. И Кристобаль Хозевич им знаком. Убеждался.

    Девушка важно покивала, не прекращая возиться с автоматом.

    - Реальным человеком вы тоже быть не можете - ни один... то есть ни одна... не будет пить эту пакость, - и жестом прирождённого прокурора я указал на полупустую банку "Амстердама", разместившуюся рядом с боевым железом. Девушка вновь пожала плечами:

    - А по-моему, нормально. Просто мне надо было пересидеть немного. Я скоро пойду.

    Естественное для меня саркастическое "И на том спасибо" так и не сорвалось с языка. Вместо него сорвался вопрос:

    - Так что всё это значит? Может, объясните? В силу вежливости?

    Девушка залюбовалась собранным оружием. Потом опять приложилась к банке и ответила:

    - Зашла. Гнались за мной. Решила пересидеть.

    Я представил себе погоню. Автомат. Камуфляж. Осенний камуфляж зимой. Московская область, посёлок, где до ближайшего стратегического объекта... ну, километров десять, это все знают... но погоня! Без тачек!

    - За кого вы меня держите?! - осведомился я. - Откуда за вами гнались?

    Девушка задумалась.

    - От Второй Галереи через Забытые Ходы, потом по Синей Анфиладе... там ещё мансарды такие, с фиолетовыми стёклами...

    Оружие у дамы - лучший довод против матерщины в её присутствии. Я лишь заскрипел зубами.

    - Хорошо... - соврал я. - А откуда вы сами?

    - Из Дома, - объяснила девушка. Я уловил заглавную букву и решил, что ответ может с некоторой натяжкой сойти за ответ.

    - Из какого Дома?

    Девушка вздохнула.

    - Ну... это трудно объяснить. Есть звёзды - и есть Солнце. Есть песня - и есть проигрыватель компакт-дисков. Есть квартиры, коттеджи, дворцы, пентхаусы, лабиринты - и есть Дом. Который всё это и намного больше.

    - Есть пиво - и есть "Амстердам", - подхлёстнутый некоторой мечтательностью в словах гостьи, сарказм всё-таки вышел на оперативный простор. - Есть мучные черви, отвратное послевкусие и кузнечный цех пополам с птицефабрикой в голове. И намного больше. Понимаю.

    - Чего не понимаю я, - сменила тему гостья, - так это почему вы не боитесь?

    Я зарылся ладонями в мокрую шевелюру, тщательно ощупывая череп.

    - Да как сказать... Дырок в голове не прибавилось, да и на прикладе вон, моих мозгов не видно. Хотели бы убить, убили бы. А сейчас... телефона у меня нет, чтобы на всякие хитрости пускаться, а быстрее пули ещё никто не бегал. А напасть на вас было бы невежливо.

    Кстати, если меня и стукнули прикладом во сне, похмельная боль не давала утверждать это со всей уверенностью. Но лишняя вежливость ещё никому не вредила.

    - Я-асно, - протянула гостья. - Спасибо.

    - Не за что, - отмахнулся я. - Что ещё расскажете про Дом? Где же он?

    Кажется, ирония её задела.

    - Везде. Здесь в том числе. Только такие, как вы, не могут ходить по Дому. А такие, как я...

    - Могут ходить, где им заблагорассудится, - рискнул угадать я. И ошибся.

    - А такие, как я, не могут Дом покинуть. Если я сейчас выйду в подъезд и спущусь вниз, то, открыв дверь, увижу... скорее всего, один из Коридоров типа Три. Если же откроете дверь вы, то...

    - Заснеженный асфальт, ограду, сломанную скамейку и хилые деревца. Понял. Любопытно. Стало быть, так и глядите из окон... на окружающую среду?

    - Верно. Между прочим, есть на что посмотреть, не то, что здесь. - Она ткнула пальцем в сторону окна. За окном высилась однотипная с моей постхрущёвская пятиэтажка серого кирпича.

    Хм. В самом деле, ирония даме не по вкусу. Я допил пиво - осадок вызвал в моей душе бурю чувств, которые я честно постарался скрыть. Девушка поднялась.

    - Я пойду. Благодарю за гостеприимство.

    - С дуба рухнула? - забыв про вежливость, поинтересовался я. - С этими пушками по улице? В полдень?

    - По какой улице? - недоумённо переспросила она. Потом удивление на её лице сменилось раздражением. Кажется, я сглупил.

    - Ах, да... - поправился я. - Коридоры типа Три и всё такое...

    Если она настолько сумасшедшая, пусть идёт. Подальше. С пушками.

    - Я вам дверь отопру, - поднялся я на ноги.

    - Зачем? - удивилась гостья, забивая рожок в автомат и закидывая последний за спину. - Я могу и через комнатную дверь...

    - И тем не менее, - возразил я с нажимом. Только кризиса шизофрении мне тут и не хватало. Если она обитает в каком-то своём, дивном новом мире - милости просим сталкиваться с жестокой действительностью, но - возможно дальше отсюда. А входная дверь хорошая, прочная.

    Я снял цепочку и отпер хорошую, прочную дверь. Нежданная визитёрша стояла рядом, сосредоточенно глядя куда-то сквозь стены. Ну-ну. Я потянул на себя круглую ручку.

    - Вы заходите, если что, - напоследок произнёс я голосом перекормленного волка из мультика. Пропустил даму в дверь и посмотрел ей вслед.

    Какой-то невыносимо долгий миг сознание ещё боролось, надсадно фальшивило, отказываясь видеть что-то кроме привычной лестничной клетки с соседскими дверьми, двух пролётов и двух же окон на соседних лестничных площадках - у того, что с третьего на четвёртый, левое стекло заменено фанеркой...

    - А... аххх, - сказал я.

    Широкая, не менее дюжины моих шагов шириной галерея начиналась справа от меня шагах в сорока. Там кончалась лестница, ведшая откуда-то снизу. И стояли две статуи с раскрашенными щитами. Не поднимая головы, я перевёл взгляд влево. На полу лежал толстый слой слежавшейся в сухую грязь пыли, галерея уводила куда-то очень далеко, изгибаясь и пропадая из виду метрах в ста отсюда. Я поднял взгляд.

    За огромными окнами, которые вопящее от ужаса сознание отказывалось воспринимать до последнего, была ледяная равнина. Бело-чёрная равнина, тени от скал и провалы трещин складывались в хаотическую мозаику... Немыслимых размеров белое, холодное солнце на выцветшем небе то ли поднималось, то ли садилось за сильно изогнутый горизонт, оскалившийся зубами далёких? близких? гор.

    - Вы в порядке? - спросила гостья. Я кивнул, стараясь не смотреть на солнце.

    - Вы были правы, - согласился я. И голос у меня не дрожал, чёрт побери. - Есть на что посмотреть. Да, кстати... вас по следам... не выследят?

    Девушка посмотрела на цепочку отпечатков рубчатых подошв, тянувшуюся от дверей - моих дверей?

    - Нет. Здесь не выслеживают. До свидания.

    Мелкий псих в моём сознании - должно быть, тот самый, что уговорил меня купить "Амстердам" вчера ночью - поднял секундный мятеж и едва не вытолкнул меня за порог. Ни он, ни я не сомневались, что этот шаг будет необратимым. И я никогда не пройду мимо сломанной скамейки по заснеженному асфальту.

    Девушка мгновение помедлила - чего она ждала? Просьбы обождать полчаса, чтобы я смог собраться? - и пошла по галерее. Слежавшаяся пыль клочками отрывалась от подошв тяжёлых походных ботинок и медленно падала на пол. Я посмотрел на ледяное солнце, вздрогнул и захлопнул дверь.

    В глазке мутно вырисовывался знакомый до последней щербины лестничный пролёт.

    Я вернулся на кухню, методично смял банки и выкинул их в помойное ведро. Туда же проследовала замасленная газета.

    Когда я наконец собрался прошвырнуться до магазина, то ни входная дверь, ни дверь подъезда сюрпризов не преподнесли, хотя мне стоило немалых душевных усилий открыть их.

    Тем вечером я первый и пока последний раз в жизни напился в одиночку.

    Она сказала "до свидания"... Не знаю.