(посвящается Катерине, правительнице Эфеса)

***

    Одним из первых семейных сериалов в истории человечества были древнегреческие мифы.

***

    Содержание предыдущих серий: олимпийская семейка круто наехала на богиню раздора Эриду, лишив её флаера на свадьбу героя Пелея и богини Фетиды. Богиню Фетиду решили окрутить с Пелеем потому, что недавно амнистированный Прометей раскололся и стукнул Зевсу: если Зевс устроит Фетиде сексуальное преследование, та родит ему потомка, который папаню непременно свергнет. И хорошо ещё, если при этом обойдётся с ним не по-родственному, не как сам Зевс с Кроном, или как Крон с Ураном. Напомню, что у Зевса батя дедушку кастрировал. В общем, сюжет - латиносы отдыхают.

***

    Сказано - сделано; или, по крайней мере, боги так считают. Они со своеобычной хамской загадочностью приказали Пелею Фетиду подкараулить и побороть. Свежеиспечённый жених, несколько озадаченный таким либретто первого свидания, против богов пойти всё-таки не посмел и невесту отловил. Легенда гласит, что та в его руках превращалась в львицу, в змею (кому как, а мне это напоминает список поз), даже в воду (молчу, молчу, молчу...), но Пелей своего, с позволения сказать, счастья из рук не выпустил.

    Гуляли в пещере кентавра Хирона. Жениху подарили - цитирую - "копьё, древко которого было сделано из твёрдого, как железо, ясеня" (подарок со смыслом, а?); Посейдон, за отсутствием в то время тачек, отдарился конями, остальные боги скинулись на доспехи. Видел я, кстати, всякие древнегреческие рисунки, и скажу честно - скидываться много не надо было. Не доспехи, а позор эксгибициониста.

    Вернёмся к Эриде, богине раздора. Почему её не позвали на свадебный пир, мне неведомо. Может быть, опасались, что она работает и по праздникам. В свете последующих событий такое опасение выглядит несколько надуманным.

    Эрида смоталась в сады Гесперид - оттуда ещё Геракл золотые яблочки воровал, предвосхищая подвиги Жар-Птицы - и позаимствовала там плод, при виде которого Адам бы мрачно и понимающе ухмыльнулся, а Мичурин соорудил петельку на ближайшем гибриде осины и фэньхуа.

    Опять цитирую. "Тихо подошла Эрида к пиршественному столу и, для всех невидимая, бросила на стол золотое яблоко". Отсюда следует, что оскорбило её именно неприглашение. Была бы не такая щепетильная, подошла бы невидимая тихо к столу и нажралась на халяву от пуза. Ещё один, парадоксальный вывод: если надо было идти тихо, значит, гости уже назюзюкались до стадии душевных песен, исполняемых пронзительным хоровым полушёпотом, и на мелкие неприятности типа чужих шагов или астероидного ливня внимания вообще не обращали.

    Так или иначе, но на яблоке было написано слово "Прекраснейшей". Обратите внимание на тонкость, эффективность, утончённость и жестокость интриги. Невидимая, Эрида не шнурки на сандалиях всем посвязывала, не пургена с виагрой в вино набуцала, не спровоцировала каких-нибудь рядом сидящих по опухшим развесёлым мордасам, а стравила между собой трёх присутствующих-здесь-дам: Геру, Афину и Афродиту. Также оцените врождённый такт богинь: на чужой свадьбе рассуждать, кто здесь самая красивая, с ходу зачислив невесту в разряд не стоящих упоминания выдр.

    Счастливый от того, что на него с женой перестали обращать внимание, Пелей уволок Фетиду на руках до ближайшего ложа, а спор остался. Как протекал бы этот спор между тремя женщинами в присутствии мужчин, я ещё могу себе представить - скорее всего он выродился бы в не относящееся к теме, прилюдное поминание всевозможных прошлых грехов каждой из них. Сладеньким, незаинтересованным таким тоном. А вот когда речь идёт о споре женщин исключительно среди себя, воображение озвучивает первую фразу: "Да ты на себя посмотри, ты..." и далее с визгом буксует.

    Попросили Зевса развести. Реакцию его я себе представляю: "А оно мне надо?" Яблоко перекочевало к Гермесу, которому было велено обратиться к Парису, проживавшему по адресу: южный склон горы Иды, вторая козья отара слева.

    Почему именно Парис, задаётесь вы вопросом, уважаемые зрители? Объясняю: когда олимпийцам амброзия ударяет в голову, ждать от них сколько-нибудь обоснованных решений в принципе бесполезно. И вообще, в те времена пределом мечтаний пифий, авгуров и гаруспиков было довести точность толкований и предсказаний до 50%, в чём преуспела некая скифская бабушка, вошедшая в народный фольклор.

    С Парисом вообще история вышла - обхохочешься. У мамы Гекубы он был девятнадцатый сын, при девятнадцати же сёстрах. Перед его рождением Гекуба видела сон - пылающую Трою. Папа Приам обратился к прорицателю, и тот напрорицал (см. предыдущий абзац), что из-за Париса Трою - что? Правильно - спалят. И как только догадался? Для аборта было уже поздно, но Приам не брезговал никакими средствами, чтобы приостановить локальный демографический взрыв, дурно влиявший на семейный бюджет. Предоставляю зрителю самому угадать, кто из царевичей уплатил прорицателю, чтобы избавиться от будущего соперника, так сказать, в зародыше.

    Дитё отнесли в лес и оставили там, подразумевая желание включить его в экологическую цепочку наиболее естественным способом. Но Париса вскормила медведица. Через год его отыскал тот самый слуга, который и отнёс его в лес (мне это сильно напоминает анекдот про эстонца и дохлую ворону: "Не прик-котилась"). То-то было радости - лежит ребёнок на том же самом месте с тем же выражением лица, только сильно поздоровевший.

    В общем, Парис вырос среди пастухов, прославившись силой и храбростью (медвежье молочко пошло впрок). За отдельные подвиги его даже назвали Александром (дословный перевод: "поражающий мужей". Понимайте как хотите).

    И вот именно к нему явились три богини в сопровождении Гермеса. Легенда гласит, что Парис испугался и кинулся наутёк, но убежать от Гермеса не смог. "Остановил Париса Гермес и ласково заговорил с ним, протягивая ему яблоко". Во время ласковой речи Гермеса Парис, вероятно, ощупывал рёбра руками, а зубы языком, пытаясь оценить последствия внезапной остановки на полном ходу.

    Легенда опять-таки гласит, что Парис никак не мог решить, которая из богинь прекраснее. Отдельные несознательные зрители, из тех, что поглупее, вообще утверждают, что Парис в это время думал, как бы заначить яблоко самому. Несознательные из тех, что поумнее, ехидно замечают, что не о яблоке Парис думал, а о том, как вывернуться из ситуации с наименьшими потерями. Но мы будем придерживаться оригинальной версии.

    Многих волнует вопрос, в каком виде богини предстали перед Парисом. Правильный ответ: телешом, не побоюсь этого слова. Было бы кому, кого и чего стесняться. Тогда молчание Париса объясняется очень просто - человек пытался унять дрожь организма и не слишком закапать хитон слюнями.

    Но это понятно нам, а богиням понятно не было. Тогда вообще много чего не было. Понятия о фэйр-плэй, о коррупции, о лоббировании своих интересов... В общем, Париса принялись подкупать. Гера пообещала ему власть над всей территорией нынешней Турции. Афина - военную славу и победы. Афродита... дожились... пообещала в жёны прекраснейшую из всех смертных женщин. Елену, дочь Зевса и Леды. Уже пребывавшую замужем.

    Вот убейте, не могу понять, почему Парис повёлся на последнее предложение. О моральном облике Афродиты вообще замечу: сутенёрство в отличие от родственного ему занятия юриспруденцией уголовно наказуемо. Наверное, всё дело в пастушеской жизни и сопутствующему ей целибату. Или чему похуже.

    На самом деле - запишите на всякий случай! - яблоко надо было отдать Гере. Потом собрать войска с подвластных территорий, выжечь Спарту с карты, повесить Менелая на воротах дворца за всякие места и уволочь Елену к себе в гарем. Вместе с ещё сотней пленниц. А чтобы Афина не возникала, провести PR-кампанию - for glory... А Парис-Александр, остолопина стоеросовая... Ну да что сделано, то сделано.

    До того, как успешно пройдёт полевые испытания первый в истории БТР, Кассандра испытает глубочайшее моральное удовлетворение, Одиссей поймёт, что за базар иногда приходится отвечать, а Приам воскликнет в великом горе: "Как повезло яблоку, как не повезло нам!..", оставалось немногим более десяти лет...

***

    "Тем поразительнее, что реальная война - а несколько реальных войн мне наблюдать довелось - с точки зрения порядка и организованности удивительно походит на охваченный пожаром бордель." (Лютик. "Полвека поэзии")

***

    О том, как похитили Елену, рассказывать не буду, тем более что вопрос уже освещён не только письменно, но и музыкально. Но - похитили.

***

    Часто я не могу понять, как древние греки, они же эллины, они же ахейцы, жили при таких богах.

    Например, как только Парис с Еленой скрылись на корабле навстречу своему счастью, боги тут же послали Ириду-вестницу к Менелаю на Крит, где царь был в командировке. Спрашивается, зачем? Вернулся, сам бы всё узнал, помешать-то уже нельзя.

    Менелай и так вернулся, только в раздрызганных нервах. Когда он узнал, что Парис купно с Еленой прихватил и царскую казну, то отправился к своему брату, Агамемнону. Поехал, дурак, за советом, как отомстить. Просто удивительная беспомощность для царя.

    Агамемнон выродил план - собрать всех присягнувших Менелаю героев (2500 золотых за каждого) и вложить Трое по первое число, скипнув дипломатию и жесты доброй воли, как не оправдавшие себя. Менелай согласился и вместе с братцем отправился в Пилос, к тамошнему царю Нестору, который одновременно ухитрился прослыть лихим воякой и дожить до преклонных лет.

    Нестор идеей проникся, решил тряхнуть стариной и присоединился к братьям. И вся эта гоп-компания заколесила по Элладе, вопя "На Белград! На Белг...", то есть, простите, "На Трою!" Пропаганда возымела успех.

***

    Тут надо сделать долгое лирическое отступление. Как я уже говорил, греческие боги отличались немалым паскудством - тормоза без тормозов, снабжённые могуществом, достаточным, чтобы испортить жизнь множеству людей, и в принципе непригодным ни для чего другого. Кроме того, богов было много. А стая мелких тиранов опаснее одного крупного, хотя бы в силу большей суммарной въедливости.

    Плюс ещё эта троица - предопределение, рок и судьба - в Древней Элладе беспредельничала как хотела, и даже боги были ей не указ.

    В итоге излюбленным развлечением оракулов стало вождение греков за салом (воображаю, какая светлая радость играет сейчас на лицах тех, кто выводит происхождение незалежной Украины со времён Адама). Приходит человек узнать - а получится ли задуманное? Оракул уже знает, что получится (или нет), но если он будет давать чёткие однозначные ответы, то рано или поздно до людей дойдёт - а зачем вообще спрашивать? Пусть уж случится как случится. Опять же сюрприз... приятно... может быть.

    Поэтому предсказания подавались в форме ветвящихся алгоритмов типа "если сделаешь то-то и то-то так-то и сяк-то, в случае, если тот или этот будет там и сям, и если... (в том же стиле на полчаса), тогда и будет всё путём". Ура. История не сохранила имён гениев, наплевавших на этот бред и всё равно преуспевших в задуманном. Почему? Смотрите начало лирического отступления.

***

    Братья Атриды, - Менелай и Агамемнон - а также Нестор и примкнувший к ним Паламед въедливостью богам не уступали. Предсказал оракул, что без стрел Геракла нельзя взять Трою - а подать сюда Филоктета. Нужен в деле Одиссей - подать Одиссея. У того молодая жена и сын Телемах (Дальнобойный) в грудничковом возрасте - а всё равно подать...

***

    Тому, как Паламед расколол Одиссея, лепившего шизу, и доныне завидуют военкомы всего мира.

    Узнав, что на Итаку прибыла высокая делегация, и не имея возможности послать её открытым текстом, Одиссей впряг в плуг вола и осла и стал пахать свои поля, впоследствии засевая их солью. Действия эти, между прочим, значатся в книге рекордов Гиннеса как "самый трудоёмкий закос от армии в истории человечества".

    Вдоволь поглазев на шоу, которое привело бы в ужас любого гринписовца, психиатр-самоучка Паламед не стал мудрить с тестами Роршаха. Также он отказался от долгих задушевных бесед с пациентом, в конце которых часто становится неясно, кто же именно из собеседников спятил.

    Паламед применил метод Кляйн-Рольфа, распеленав Телемаха Одиссеевича и уложив его в ту самую борозду, где папа Одиссей в данный момент азартно реформировал сельское хозяйство. Затем добрый доктор Паламед стал смотреть на больного ласковым взглядом типа "кого обмануть хотел, дурилка картонная".

    Одиссей скоропостижно выздоровел и бурно приветствовал гостей, едва не удушив Паламеда в дружеских объятиях. Если бы царю Итаки в этот момент предсказали его личное будущее, дальнейшее развитие событий могло быть самым, хмм... непредсказуемым. Но увы - оракулы вроде милиционеров; когда они действительно нужны, ни одного рядом не оказывается.

***

    Ещё одним якобы необходимым для победы винтиком был Ахилл, сын Пелея и Фетиды. Взаимоотношения Ахилла с судьбой надо признать сложными: ему были предсказаны бессмертная слава (в виде сухожилия, названного в его честь) плюс трагическая гибель в цветущем возрасте.

    Фетида знала о прогнозе, но надеялась, что всё обойдётся. Меры она предпринимала следующие: натирала тело младенца Ахилла амброзией (дальний предок орбитальных рационов, включающий только одно блюдо. Как утверждают легенды, ничем другим боги не питались. Утверждений о том, что боги хоть на столечко одобряли вечное однообразие в питании, легенды не содержат).

    Натёртого ребёнка Фетида закаляла по методу Бруно-Лазо - вырабатывала таким образом неуязвимость и философское отношение к миру. Сам Ахилл по причине несмышлёности не протестовал. Однако его отец однажды проснулся в неурочное время, чтобы увидеть сына, мирно спящего в растопленном камине. Излишне говорить, что гениального замысла жены Пелей не оценил.

    Развод обошёлся без жертв - Фетида успела сбежать к отцу. Ребёнок остался у папы, который, не долго думая, спихнул его на воспитание своему старому приятелю - кентавру Хирону.

    Выращивая могучего героя, Хирон кормил Ахилла "мозгами медведей и печенью львов", резонно рассудив, что хилого убожества вроде Эйнштейна с такой диеты точно не получится. Уже в шесть лет Ахилл убивал львов и кабанов, а бег его был столь лёгок, что ребёнок мог догнать оленя. Оленей он не убивал, так как не считал их за мясо. Догонит, напугает и бежит обратно.

    Также кентавр обучил воспитанника владению музыкальными инструментами, после чего лес, где воспитывался Ахилл, прослыл местом заколдованным и где-то даже проклятым.

    Когда в Элладе началась мобилизация, Фетида быстро организовала из себя первый в истории комитет солдатских матерей. Она спрятала Ахилла во дворце царя Ликомеда. Там Ахилл, одетый в женское платье, обитал среди царских дочерей и узнал много нового о жизни во всех её проявлениях.

    Но прорицатель Калхас без труда выкупил хату, и Одиссей с Диомедом взяли на себя обязанности вербовщиков. Одиссей, между прочим, заделался ярым сторонником войны, работая нагло и изобретательно, согласно принципам "раньше сядешь, раньше выйдешь" и "одному мне страдать, что ли".

    Замаскировавшись под купцов, Диомед с Одиссеем проникли во дворец царя Ликомеда и разложили ассортимент перед царскими дочерьми, среди которых был и Ахилл...

    ...К слову. Вы представляете себе, досточтимые читатели, что за товарец были эти царевны, если богатырь, вскормленный печенью львов и мозгами медведей, среди них не выделялся? Или это фасон одежды такой был, вроде американской футбольной формы?

    ...Товары в основном выложили попсовые - всякие золотые побрякушки и прочую парчу. Среди них затесались меч, щит и поножи. Царевны их игнорировали. Ахилл, которому эта сладкая жизнь успела осточертеть, наоборот, поедал взглядом исключительно милитарный хардвер.

    Такой проверки любому нормальному человеку оказалось бы достаточно, но Одиссей был неугомонным существом, что отчасти компенсировалось его врождённой везучестью. Пошёл тест номер два: возле дворца раздались боевые кличи и звон оружия. Царевны разбежались, басовито повизгивая. Ахилл же уцапал меч и понёсся разбираться, надеясь облегчить душу от вынужденного трансвестизма.

    Вероятно, Одиссей и Диомед сами не поняли, как сильно они рисковали. Но обошлось. Ахилл с радостью согласился "помахаться маненько, гы-гы". С ним отправились его друган Патрокл (он в то время был в бегах за убийство в состоянии аффекта) и престарелый Феникс, долго и безуспешно обучавший Ахилла красноречию.

    Пелей выдал сыну подарки со своей свадьбы, где вся заварушка и началась, элегантно опровергнув всеобщее заблуждение, что дарёное по определению ни на что не годится.

    К сожалению, стрелонепробиваемые гриндеры (траки) тогда ещё не изобрели.

***

    Войска отплывали из Авлиды. Как водится, решили помолиться и принести жертвы. В процессе жертвоприношения вышло чудо: из-под какого-то алтаря появился красный змей, заполз на стоявший поблизости столетний платан, сожрал 8 штук птенцов и их мамашу, после чего превратился в камень.

    У Калхаса со смехом потребовали объяснений. Прорицатель не стал портить впечатление и распространяться о трёх пудах гашиша, сожжённых на алтаре по разгильдяйству младших жрецов.

    Он просто наморщил лоб и сказал: "Ну-у, типа Трою вы возьмёте, только осаждать вам её придётся... сколько птиц он съел? Менелай? Что ха-ха-ха? Двенадцать?.. ну, значит, двенадцать... Ахилл? Пять, и не птиц, а собак? Откуда собаки на дереве? Были-были, верю, убери меч... В общем, пять этих самых... Агамемнон? Девять? А кого? Перепёлок, павлинов, фокстерьеров?.. Ах, маленьких таких, оранжевых котят, с шестью лапками каждый? Ну и хрен с вами, то есть с ними... Короче! Слушайте! Осаждать Трою вам придётся девять меся... лет, блин! На десятый - возьмёте. Наверное".

    Войско чрезвычайно воодушевилось, особенно Одиссей. Греки погрузились на корабли и поплыли. Из-за воодушевления и остаточных эффектов чуда заплыли не туда. Попали они в Мизию (тоже область в Малой Азии, с центром в г. Пергаме). И занялись тем, за чем явились, то есть грабежами и убийствами. Местный царь Телеф, один из сыновей Геракла, собрал войско и принялся защищать Родину. К вечеру греки обратили Телефа с его войском в бегство и загнали за городские стены. Обычное дело.

    Дальше самое интересное. На следующее утро греки стали подбирать трупы и только тогда поняли, что противник, в общем-то, не тот. Что это, кругло говоря, даже в чём-то союзник. Был. Вчерашнего дня не хватило, чтобы сообразить, а вот наутро догадались. Или, что ближе к истине, дошло - нахрапом взять не удалось, и теперь придётся договариваться, дабы не воспоследовало.

    Выслали парламентёров, подписали перемирие. От предложения вместе отправиться на Трою Телеф вежливо отказался, потому что с такими союзниками никаких бонус-врагов уже не требовалось. Кроме того, Телеф приходился зятем Приаму, царю Трои. Хотя вот это была слабая отмазка - Приам настругал полсотни дочерей и того, кто не приходился ему зятем, в те времена надо было вдумчиво поискать.

    Греки вновь погрузились на корабли и поплыли обратно, так и не вернув награбленного. По пути попали в шторм, потеряли эскадренный строй и ещё долго возвращались в Авлиду покорабельно. Одиссей так вообще попал туда скорее случайно, но значения этому первому звоночку не придал.

    "Первый блин комом", констатировал Агамемнон. Ещё он констатировал, что дороги в Трою вообще никто не знает. Почему он не констатировал это до отплытия, мне неизвестно.

    Выяснилось, что роль Ивана Сусанина может исполнить только помянутый Телеф. Легко догадаться - Агамемнон впал в уныние. На помощь, как обычно, пришли обстоятельства.

    Согласно летописи, Ахилл ткнул Телефа копьём в бедро. С учётом того, что Телеф в это время спасался бегством, дело выглядит весьма пикантно. Но так или иначе, а рана заживать не хотела. Телеф решил жить долго, а посему расшугал лекарей и пошёл к Дельфийскому оракулу. Пифия сказала, что залечить рану можно тем же оружием, которым её нанесли.

    Телеф был опытным политиком, поэтому к Ахиллу он не пошёл. Он пошёл прямиком к Агамемнону, дабы тот повлиял на молодого героя. Отправился инкогнито, под видом нищего. Сразу с царём встретиться он не сумел, но случайно пересёкся с Клитемнестрой, царицей (сукой редкостной, ещё почище Екатерины Великой). Та приняла трудности Телефа близко к сердцу и посоветовала следующее: когда войдёт Агамемнон, выхватить из колыбели наследника Ореста, подбежать к жертвеннику и грозить. Мол, ежели Агамемнон не поможет, то летите, детские мозги, по просторной комнате.

    Телеф выслушал совет добродетельной жены Агамемнона (а также любящей матери Ореста) и воплотил его в жизнь. Подвергшийся убеждению микенский царь не знал, смеяться ему или плакать - ведь он нуждался в этом маньяке не меньше, чем тот в нём.

    В конце концов Агамемнон решил обрадоваться. На радостях он даже забыл спросить, кто присоветовал инвалиду такой элегантный способ ведения переговоров. Зря. Вопрос мог стать недурной профилактикой безвременной смерти Атрида.

    Ахилл не стал кобениться и излечил Телефа. Тот, приплясывая от счастья, согласился тестя сдать. Но тут опять началось не слава богу.

***

    В данном случае богине.

    Агамемнон на охоте убил священную лань Артемиды. От других, не таких священных ланей убитую отличить было нельзя, но Артемида всё равно обиделась и попутный ветер кораблям заблокировала наглухо. Ошивавшийся рядом Калхас сболтнул, что ветер появится, если Агамемнон принесёт в жертву Артемиде собственную дочь.

    Агамемнон моментально понял Одиссея и уже хотел было отказаться от похода, но на него обрушился братец. "Сам же насоветовал, гад", - шипел Менелай, - "а теперь в кусты, да?"

    Пришлось отправить гонца домой в Микены с наказом выслать дочку сюда. Якобы Ахиллу приспичило жениться, так что надо ковать политику, пока горячо. Агамемнон подождал, пока Менелай уйдёт, и сразу же отправил другого гонца с обратным распоряжением. Но братская любовь тоже может творить чудеса. Менелай прикинул, как бы он сам поступил в такой ситуации, вычислил второго посыльного и перехватил его. Произошёл долгий и унылый скандал в благородном семействе, прерванный известием о прибытии заказанных родственников - Клитемнестры с детьми.

    Таким образом, хотя бы один человек (первый посыльный) оказался спасён от ужасов одной из самых идиотских войн в истории человечества.

    Сила убеждения и превосходство в весовой категории Агамемнона склонили Менелая к отказу от жертвы. К сожалению, Калхас успел проболтаться о божественной предъяве Одиссею. Последний отличался редкой злопамятностью, так что на сохранение тайны надеяться не приходилось.

    Когда не удалось уговорить жену уехать, Агамемнон плюнул и пошёл к Калхасу унижаться и выяснять, нельзя ли откупиться кем-нибудь менее любимым - тем же Одиссеем, например. Как в хорошем водевиле, в царский шатёр тут же явился Ахилл и был встречен радостным воплем: "Зятёк!"

    Недоразумение перешло в обоюдное недоумение. Однако здесь в помещение мощным пинком был вбит раб-посыльный №2, перехваченный Менелаем. Раб распространил вокруг винный запах вместе с сообщением, что он есть гонимый... эээ... голец и был послан пду.. перду.. прердить - царевну хотят зарэ-эзать. Но если уж приехали, то милости просим, оставайтесь... шумел тра-астник, дерееевья гынулиись...

    Ясно даже и ежу: раб ни черта не мог знать об интриге - для него сии сведения были попросту излишними. Остаётся предположить, что Одиссей очень хорошо владел собой, так как Гомер не упоминает о мерзком хихиканьи за матерчатыми стенами шатра.

    Ахилл выпнул раба обратно и собрался было к себе, но виртуальная тёща бросилась ему в ноги с криком "Не погуби!" Ахилл оценил стати будущей жертвы и решил не погубить. Когда юный герой отправился за доспехами, вернулся мрачный обломанный Агамемнон - как раз, чтобы нарваться на очередной грандиозный скандал.

    Тем временем в лагере начался бунт. Одиссей доходчиво объяснил электорату, кто именно преграждает ахейцам дорогу к славе, и теперь любовался эффектом. Может, где-то глубоко в его сознании и теснилась мысль: "на кой я это делаю, ведь себе же хуже", но истинный пакостник такими вопросами всерьёз не задаётся.

    Ахилла чуть не побили камнями. Впрочем, учитывая процедуры, которым героя подвергала любящая мать, эта возможность его обеспокоила не сильно. Он вооружился и занял оборонительную позицию перед входом в шатёр, с боевым девизом: "Хочу жениться!" Его не поняли, и дело шло к смертоубийству, но вмешалась сама царевна.

    "Режьте, хрен с вами", сказала она, "но тогда уж от Трои камня на камне не оставьте. В мою честь". Ахилл парадоксально проявил лучшие качества будущего подкаблучника, согласившись с этим заявлением. И девушку повели убивать.

    Плачущий папаша накрылся ветошью, дабы не видеть. Ахилл облил жертвенник и девушку священной водой, после чего посыпал царевну мукой - панировка входила в ритуал. При этом герой горестно бормотал: "как же тебе повезло - моей невесте..."

    Калхас поплевал на руки и замахнулся жертвенным ножом. Но удивительно кстати свершилось великое чудо: зарезал он уже не девушку, а очередную артемидину лань. Зарезав, возвестил, что Артемида всех прощает (богиня, что ж не поприкалываться-то?) и желает успехов в труде, войне и личной жизни. Из-под ветоши, откуда не желал вылезать Агамемнон, донеслось глухое: "вот сволочь..."

    Совершив подмену, Артемида перенесла несостоявшуюся жертву на берега Понта Эвксинского (нет, это не имя и фамилия. И даже не прозвище. Чёрное море так называлось). Там, в Тавриде, то есть в Крыму, стала прекрасная дочь Агамемнона жрицей богини.

    Резюме. Жрицы Артемиды, если кто не знает, навсегда оставались девственницами. Ахилла, как известно, застрелили в пятку. То, ради чего случилась вся буза с жертвой, - а именно разрушение и разграбление большого города, смерть и рабство его жителей - с блеском удалось.

    Так что на самом деле это очень печальная история.

***

    Ахейцы всё-таки приплыли к Трое и взяли её в осаду.

***


    Как заметил великий грузинский поэт Шота Руставели, "каждый мнит себя Переслегиным, видя бой со стороны". Не стану оспаривать классика, хотя... В общем, если бы мне предложили держать пари на исход военной операции фронтовых масштабов, где одной стороной воеводил бы Переслегин, а другой - ванька-взводный из проспиртованного гарнизона сокращаемой ракетной точки, то я знал бы, на кого поставить свои денежки. Если бы они у меня были.

    Поэтому не стану упирать на стратегические аспекты греко-троянского противостояния, ограничившись ремаркой "прошло девять лет..." Не, вру.

***

    Кое о чём надобно всё-таки сказать.

    Когда греки приплыли к берегам Трои, их уже ждал тяжеловооружённый комитет по встрече с Гектором во главе. Вопрос "кто настучал" повис в воздухе, но был затмен другим вопросом - "кто первый". Не знаю, почему - но первому, кто коснётся земли Троады, должно было и умереть первому. Греки задумчиво жались на кораблях, подталкивая друг друга в нужном направлении. Троянцы, позёвывая, терпеливо ждали.

    Как явствует из предыдущих глав, Одиссей желал скорейшего окончания войны, а посему особо не церемонился не только с врагами, но и с сослуживцами. Царь Итаки швырнул на землю щит и спрыгнул на него. В едином порыве купились многие, но не повезло Протесилаю. Бросился он на троянское войско и, естественно, был сражён копьём Гектора. Одиссей ухмыльнулся и, соступив со щита, раскланялся, пробормотав: "иллюзия убийства, джентльмены".

    Началась битва, и греки вскоре загнали троянцев за городские стены. Аборигены заперлись в городе и не желали оттуда выходить. На следующее утро обе стороны признали результаты разминки удовлетворительными и заключили перемирие, чтобы обоб... простите, подобрать трупы. Греки заодно построили укреплённый лагерь.

    Начинать всё сызнова никому не хотелось, поэтому в Трою отправились Менелай и Одиссей, чтобы решить дело миром. Принял их греческий агент влияния Антенор. Когда царь Трои Приам узнал о парламентёрах, было созвано вече, и послам доброй воли предоставили слово.

    Летопись говорит, что речь Менелая была короткой и красочной. Этому я верю. Более того, взялся бы реконструировать её, знай я, что результат работы не прочтут дамы.

    Потом стал ораторствовать Одиссей. Замяв проблему перевода непонятных троянцам идиом в речи Менелая, он методично и умело убеждал троянцев вернуть похищенных Елену и золото. Люди согласились, потому что выгоды от пребывания Елены в Трое имел один Парис, а неприятности легко могли отлиться всем.

    Однако царевичи, сыны Приама, мира не хотели. Их предложение убить парламентёров не прошло, тогда Гелен, подавшийся в прорицатели (если у Вас полсотни сыновей, один непременно окажется прорицателем), изрёк "Олимп нам поможет", и горожане согласились повоевать. Одиссея и Менелая вежливо вывели за ворота, не придавая начального ускорения.

***

    Первые три штурма оказались неудачными, потому что все помнили предсказание насчёт девяти лет осады и сражались спустя рукава. После штурмов ахейцы стали действовать разнообразнее, отправившись разорять окрестности Трои и завоёвывать все города, бывшие с нею в союзе. Деятельность таковая оказалась не в пример прибыльнее и интереснее. Например, взяв Фивы, Ахилл убил семь шуринов Гектора зараз, а также его тестя.

    Не обходилось и без потерь. Одиссей потренировался в хитроумии на Паламеде, с фатальным исходом для последнего. Паламед, на свою мудрую голову, стал призывать к прекращению осады.

    Времена на дворе стояли античные, классические, и Одиссей не стал растекаться мыслью по древу политтехнологий. Спрятав в шатре Паламеда мешок золота, он внаглую обвинил его (Паламеда, а не мешок или шатёр) в шпионаже в пользу Трои. Чтобы усилить эффект, Одиссей сочинил письмо Паламеду от имени Приама, сунул его какому-то пленному и велел отнести Приаму, отправив бедолагу прямо в заранее подготовленную засаду.

    Когда невольного связника убили на нейтральной полосе, Одиссей с письмом побежал к Агамемнону и наябедничал. Паламед попробовал оправдаться, упирая на свободу слова и на то, что каждый может призывать к чему хочет и не обязательно за деньги... Тогда Одиссей изобразил озарение и шепнул Агамемнону на ухо: "а не обыскать ли нам шатёр?" А обыскать, велел Агамемнон. Через полчаса Паламеда уже вели побивать камнями, а найденное в шатре золото, в количестве 2 (двух) мешков, изъяли в пользу вождя. Одиссею денег было жалко, но удовольствие того стоило.

***

    В Фивах ахейцы захватили двух девушек - Хрисеиду и Брисеиду (просьба не путать). Первая была дочка жреца Аполлона, вторую Гомер, очевидно, упомянул для рифмы. Хрисеиду отдали Агамемнону, Брисеиду - Ахиллу.

    На десятый год осады в лагерь греков заявился папа Хрисеиды с целью выкупить родную кровиночку у оккупантов. Спохватился. Жрец обещал очень серьёзные деньги, и греки с радостью согласились. Все, кроме Агамемнона, который этим согласием был сильно уязвлён - вождь он, в конце концов, или не вождь? Агамемнон сказал: "уйди, мужественный старик, и не серди меня".

    Это была ошибка, потому что Хрис не придумал ничего лучше, чем взмолиться Аполлону. В общем-то, понятно - жрец, что с него взять. Хотя настучать жене Агамемнона получилось бы продуктивнее.

    Последствия мольбы Хриса были ужасны. Боги обратили на Троянскую заварушку самое серьёзное внимание. До этого они относились к вялотекущему конфликту наплевательски, но тут воспылали желанием вмешиваться, мудро руководить, направлять и подставлять.

    Аполлон прислушался к молитве и наслал на лагерь греков чуму. Это вообще было в стиле олимпийских богов - покарать вроде бы по делу, но не объясняя, за что конкретно. Греки мёрли до тех пор, пока не догадались спросить у Аполлона: а что это мы такого натворили? Аполлон ответил помянутому прорицателю Калхасу, на которого Агамемнон уже имел огромный зуб.

    Калхас сказал ахейцам: "я вообще-то знаю, где здесь баг, но прошу защитить меня от преследований по политическим мотивам". Ахилл поклялся, что Калхаса никто не тронет. Прорицатель тут же разъяснил - Аполлон хочет, а) чтобы Хрисеиду вернули, б) чтобы ему лично принесли в жертву сто тельцов (за моральный ущерб).

    Агамемнон ещё не успел взреветь раненым медведем, как все согласились. Тогда вождь стал торговаться и потребовал, чтобы и ему возместили урон. Ахилл осведомился насчёт державного афедрона: мол, от жадности не треснет ли? Агамемнон пригрозил, что своей властью вычтет убыток с Ахилла, Одиссея или Аякса (он не уточнил, которого).

    Ахилл обложил Агамемнона нехорошими словами и сказал, что на халяву пусть дураки воюют, и что он, Ахилл, ничего под стенами Трои не забыл, и на дядю ему работать лень.

    Агамемнон ответил в том же ключе, призвав Ахилла смотать сопельки и двигать к себе домой. Кроме того, он сказал, что отыме... отымает у Ахилла Брисеиду взамен Хрисеиды, чтобы не напрягаться, заучивая имя новой этой... служанки, короче. И вообще, ты кто? Ты передо мной пацан, сопляк, щенок... и так далее.

    Ахилл достал меч и уже хотел порезать Агамемнона, но тут с небес спустилась Афина-Паллада (начинается...), посланная Герой (ещё того не легче). Гера не хотела, чтобы сегодня кто-то помер. Афина призвала Ахилла воздержаться от непарламентских методов, пообещав, что все ещё будут у его ног ползать, и Ахилл убрал меч.

    После непродолжительного сеанса взаимных оскорблений Ахилл плюнул и ушёл, озвучив обещание Афины: "вы ко мне ещё приползёте - Зевс не фраер, он правду видит".

    Агамемнон отправил корабль Одиссея в Фивы, чтобы отвезти жрецову дочку. Как ни странно, но Одиссей приплыл туда, куда и направлялся. Дочку вернули, тельцов зарезали, сели пировать. Наутро Одиссея занесли на корабль и поплыли обратно. Преодолевая последствия алкогольной интоксикации, усугублённые качкой, Одиссей в навигацию не вмешивался, так что всё опять обошлось.

***

    Ахилл, надо сказать, проявил себя изрядной сволочью. Удалившись на берег моря поплакать, он встретил мать свою, Фетиду. Когда та вытерла сыночку слёзки, сыночек, хлюпая носом, попросил надавить на Зевса, чтобы тот вмешался, и троянцы прогнали греков до самых кораблей. "И тут выхожу я, весь в белом..." Ахилл напомнил, что за Зевсом есть должок - именно Фетида помогла громовержцу пережить очередной путч, из тех, которые олимпийские боги устраивали на регулярной основе.

    Зевс, скрипя зубами, согласился помочь. Потом он, мрачный, отправился на очередной пир богов. Гера ревниво поинтересовался, где муженёк был, с кем советовался и что замышляет. Зевс ответил в стиле афроамериканского отца семейства: "умолкни, женщина, а то разгневаюсь". Воцарилось неловкое молчание, которое разрядил Гефест, решивший подать богам кубки с опостылевшей амброзией.

    Гефест, как известно, был хромым, калекой - папа сбросил его с Олимпа, когда ребёнок пытался защитить мать во время одной из семейных ссор. Теперь он так потешно ковылял с кубками, что боги развеселились, расхохотались, и неловкость оказалась замята.

    Вот такой они народ, эти олимпийцы.

***

    Зевс подошёл к выполнению обещания издалека и сложносочинённо. Сначала он послал Агамемнону вещий (в кавычках) сон, в котором вождю ахейцев была обещана полная и решительная победа в нынешний день.

    Агамемнон проснулся вдохновлённый, собрал планёрку и обрадовал остальных вождей. Потом в голову ему стукнула гениальная идея, он созвал общевойсковое собрание и стал убеждать всех вернуться на Родину. Такая хитрая проверка на лояльность принесла результаты несколько неожиданные. Греки радостно бросились к кораблям и начали готовиться к отплытию, потому что война надоела всем хуже горькой редьки. Агамемнон молчаливо созерцал это безобразие, признавшись самому себе, что идея оказалось гениальной не на все 100%.

    Тут Одиссею явилась Афина Паллада и приказала ему остановить бегство. Афина вообще работала на греков. Странно, чтобы не сказать большего, ведь именно её деревянная статуя хранила город от врага, и именно ей поклонялись троянцы. Я могу понять предательство солдата или военачальника, за шпаков вообще лучше не говорить, но предательство бога-покровителя... М-да, ладно.

    Одиссей устроил импровизированный митинг у самых кораблей, избивая скипетром всех, кто ему противоречил. Ему удалось загнать людей обратно на собрание. "Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков". Воина по имени Терсит, который довольно грамотно перечислил претензии к Ахиллу и Агамемнону, Одиссей не мудрствуя лукаво треснул скипетром, прервав проклятия империалистической войне на самом интересном месте.

    До заградотрядов тогда ещё не додумались, поэтому приходилось давить на сознательность. Народ тогда был легковерным и легковоспламеняющимся, так что не надо удивляться тому, что в конце концов, вместо того, чтобы плыть домой, ахейцы пошли на штурм. Зевс мог радоваться.

***

    Когда два войска построились одно против другого, согласно обычаю народ надлежало разогреть поединком. Из рядов троянского войска вышел временно утерявший инстинкт самосохранения Парис и начал вырубаться.

    Когда Парис увидел радостную менелаеву улыбку в тридцать два зуба минус годы сражений, то понял, что погорячился, и снова исчез в рядах - как раз, чтобы нарваться на брата Гектора.

    Гектор, надо сказать, был едва ли не лучшим во всей этой гоп-компании, исступленно занимавшейся самоистязанием во славу хамствующих олимпийцев. Этакий незамысловатый телок, античный вариант "морды красной, значит, сегодня суббота"...

    Гектора Парис боялся ещё больше, чем Менелая, поэтому он тут же предложил, чтобы дело окончательно решилось поединком, в котором на кон будет поставлена Елена Прекрасная. Надо сказать, Парис надеялся, что бог не выдаст. Хотя какой именно бог, он не знал.

    Так оно и получилось. Менелай накостылял Парису по самое не могу и уже хотел было его приколоть (в буквальном смысле), но вмешалась Афродита и эвакуировала Париса в Трою. Менелай ещё долго бегал по рядам троянских войск, выкрикивая обидные оскорбления, но увы - безрезультатно.

    Агамемнон заметил, что сила-то, выходит, в правде, а не в деньгах, и потребовал вернуть и Елену, и помянутые деньги. Троянцы итогами натурной экспертизы тоже были убеждены, и дело вполне могло окончиться миром. Тем более, что и Приам войны не хотел, и в Елене неожиданно проснулось чувство супружеской верности - а может, ей просто надоел малоопытный сопляк...

    По указанию Зевса вмешалась Афина, подстрекнув троянского снайпера Пандара застрелить Менелая из лука с оптическим прицелом. Пандар, как дурак, повёлся и выстрелил из лука. Стрелу отклонили (Афина же), и Менелая всего лишь оцарапало. Легко догадаться, что бойня стала неизбежной. Когда войска пошли друг на друга, ахейцев вела именно Афина (ну не сука, а?), а троянцев - Арес.

    Началась пати.

***

    Повторю, война с участием богов - похабное дело. Предположим, наделила Афина великой силой Диомеда, вот он носится по полю и мочит всех, кто попал под руку и кто такой силой не наделён. Герой, хвостом его по голове...

    Диомед укокошил Пандара и серьёзно вломил Энею. Раненого Энея Афродита попробовала уволочь с поля боя, но Диомед и её успел ранить, так что богинюшка в слезах убежала на Олимп. Тогда за Энея вступился Аполлон. Диомед нападал до тех пор, пока Аполлон не гаркнул на него, чтобы отлез, гнида. Диомед понял, с кем имеет дело, и убрался - ну, ещё бы: это ж не троянских ополченцев резать... Энея эвакуировали и вылечили, а Аполлон для вящего интересу создал его призрак, вокруг которого драка пошла пуще прежнего.

    Тем временем Гектору взялись помогать Арес и Энюо (какая-то подсобная богиня войны), так что старший Приамыч тоже начал класть оппонентов пачками. Диомед засёк Ареса и призвал ахейцев не связываться с Гектором и потихонечку отступать. Я же говорю - герой...

    На поле битвы вновь явилась Афина, с поручением Геры, завизированным Зевсом - насовать богу войны, чтобы не думал о себе много. Отыскав где-то в тылу Диомеда - роящиеся вокруг рабы массировали тому бицепсы и размахивали полотенцами - богиня начала упрекать его в слабодушии. Диомед вполне ожидаемо огрызнулся: "нашла дурака, с этим отморозком связываться". Афина ободрила Диомеда, показав олимпийскую бумажку с подписями начальства. Диомед, кряхтя, забрался на колесницу и погнал.

    Арес чересчур увлёкся мародёрством, снимая доспехи с убитых, и Диомед успел нанести ему тяжкие телесные, прежде чем бог войны сбежал жаловаться папе. Папенька жалоб не одобрил.

    Постепенно вмешательство богов сошло на нет, и битва застыла в равновесии. Хотя тем, кто ежеминутно в ней погибал, легче от этого не стало.

***

    Гектор переведался в поле с Аяксом, и дело закончилось вничью. Герои обменялись подарками и разошлись. Даже Парис согласился вернуть деньги и добавить кое-что от себя наличными, взамен Елены. Суммируя, процесс пошёл в правильном направлении.

    Богов это, разумеется, совсем не устраивало. Зевс, с тем, чтобы выполнить обещание, данное Фетиде, решил более не мудрить и впрямую запретил богам вмешиваться. После чего уселся поудобнее, стал швыряться молниями в греков и воодушевлять троянцев. Последние загнали первых к самым кораблям.

    Ночью ахейцы устроили свой эквивалент совета в Филях. Решение нашлось легко: помириться с Ахиллом, чёрт с ним, с заносчивым ублюдком, дать ему золота, пообещать дочку Агамемнона в жёны (не ту, что принесли в жертву, а какую-нибудь другую), вернуть Брисеиду - пусть подавится.

    Отправили послов мириться. Одиссея в том числе. Послы обнаружили Ахилла у его шатра, где обиженный немелодично играл на кифаре и пел славу героям. Одиссей был великим дипломатом, у меня бы на его месте точно затряслись бы руки от бешенства: мы там кровь мешками льём, а этот соловушка расселся и песенки поёт, вечно молодой, вечно пьяный...

    Ответ Ахилла на униженные просьбы впечатлял. Оскорблённое дитятко пообещало ввязаться в драку только тогда, когда троянцы пожгут корабли остальных и дойдут до его собственных. А до тех пор - сами выкручивайтесь...

    Как приняли этот облом отцы-командиры - понятно. В гробовом молчании они разошлись по шатрам, чтоб хотя бы успеть выспаться перед боем.

***

    Я опустил сцену прощания Гектора с Андромахой, ибо сцена сия чудовищно контрастирует с кровавыми глупостями, описываемыми здесь. Да и говорить, наверное, не о чем - таких прощаний в истории человечества были миллионы.

    И ещё. Признаюсь, в этом отрывке я планировал пройтись по событиям вплоть до изобретения Одиссеем деревянного прототипа компьютерного вируса. Но увы... запас несообразностей, подлостей и мерзостей, совершённых в Троянской войне за этот временной отрезок, исчерпался за 16 КБ конспективного изложения едва ли наполовину. Так что продолжёфтывание следувает.

***

    И вот, настало утро того дня, когда троянцы вознамерились сбросить ахейцев в море. Так что арабы в таких намерениях - жалкие плагиаторы. Как я уже говорил (Гомер что-то такое тоже сообщал), Ахилл в драку ввязываться не хотел, ожидая, пока союзничков достаточно повозят белым личиком по пляжному песочку. Он так и пообещал, мол, когда ваши транспорта пожгут и за мой возьмутся, выйду - и всех мизинцем задавлю.

    "Зевс же, радостный, глядел на битву", гнусь этакая. Небось ещё и пивко кушал, сухарями зажёвывая. И доставал окружающих - "во, гля, как он его! Давай-давай-обводи! Нууу! Гоооооол!" - или как-то так.

    Но сперва в этот день оторвался Агамемнон. Оторвался он на троянцах. Потом его ранил в руку Коонт, старший сын Антенора (того самого типа, который гостеприимно принял у себя греческих послов). Агамемнон ещё срубил Коонту буйну голову, но потом сказал, что он так не играет, и гордо удалился. Затем накостыляли Одиссею, удалился и он.

    Троянцы стали наступать пятью колоннами, предвосхитив франкистов. В конце концов Гектор вынес ворота укреплённого лагеря греков, и радостная толпа понеслась внутрь, улюлюкая и поджигая.

    Зевсу надоело, и он ушёл, будучи уверен, что всё, хаста ла виста кончилась. Однако его братец Посейдон, пользуясь отсутствием начальства, тут же прибежал к грекам и давай их воодушевлять, особенно Аяксов. Греки упёрлись, но это им помогло мало. Гектора несло. Париса тоже.

    Агамемнон, как умный человек, предложил спускать корабли. Одиссей, как ещё более умный человек, наложил вето, напомнив главкому, что такая идея совсем недавно чуть не привела к самороспуску армии, причём троянцы тогда с мечами над душой не стояли.

    Тем временем Гера науськала на Зевса Гипноса, и последний первого усыпил. Посейдон обрадовался и распоясался окончательно. В общем, проснулся Зевс, когда троянцев уже вынесли за ограду, а сам Гектор тихо доходил от удара камнем в душу.

    Зевс удалил Посейдона с поля боя, и дело пошло в обратную сторону. Троянцы дорвались до кораблей и дали волю своей пиромании, снабдив Толкиена исходным материалом для одной из глав "Сильмариллиона".

    Когда запылали первые корабли, к Ахиллу прибежал его друг Патрокл и заорал, какого чёрта. Ахилл пребывал в меланхолии и ничего не ответил. Хотя мирное созерцание продолжалось только до тех пор, пока какой-то бедовый троянец не подпалил один из его собственных кораблей.

    Нет, но вы посмотрите, что было дальше. Ахилл обещал ввязаться в драку, когда троянцы дорвутся до его кораблей - так? Знаете, что он сделал? Правильно, дал свои доспехи другу Патроклу и благословил его. Мол, давай, братишка. А я пока шнурки поглажу.

    Братишка дал. Братишка так дал, что загнал троянцев на стены их города и сам чуть туда не забрался. Но лично Аполлон ему помешал. Правда, дошло до Патрокла только с чётвёртого раза. Гектор во время этих гармонических колебаний туда-сюда мучительно решал, то ли набить нахалу морду, то ли отсидеться в городе.

    Сомнения его разрешил тот же Аполлон, замаскировавшийся ради агитации и пропаганды под гекторова дядю со стороны матери, не помню имени. Гектор выехал в чисто поле (пардон - чисто в поле) и погнал. Патрокл укокошил метким броском кирпича возничего Гектора. Таким образом, для драки появился повод.

    За тело возничего дрались долго и вдохновенно. В конце концов Аполлону надоело - были у него на тот день и другие дела - он треснул Патрокла сзади по черепу, отобрал у него щит, сломал копьё и позволил Гектору доделать работу.

    Потом стали драться уже за тело Патрокла. По очкам победили троянцы, но Менелай уволок объект спора к себе в лагерь, на предмет демонстрации Ахиллу с последующим вопросом: теперь твоя душенька довольна?

    До Ахилла наконец дошло, что с позами и страданиями пора заканчивать. И ещё неплохо бы убить Гектора - на Аполлона Ахилл хвост поднимать и не думал. Мать, случившаяся рядом, пыталась Ахилла отговорить, упирая на то, что следующая очередь за Гектором - его собственная. Но всё, чего ей удалось добиться - Ахилл согласился подождать, пока Гефест не сделает ему новые доспехи (старые пропали с Патроклом - Гектор зря времени не терял).

    Получив доспехи, Ахилл собрал очередную сессию народного собрания и призвал вложить троянцам по все числа месяца. Ясно, что раненные во время предыдущей бучи Агамемнон, Одиссей и Диомед жутко обрадовались этакому снисхождению, а Агамемнон - тот и вообще на радостях решил отдать Ахиллу спорные драгоценности и рабыню.

    Ахилл отказался. Агамемнон ещё не успел дополнительно обрадоваться ахиллову благородству, как Одиссей сбегал в его шатёр, принёс необходимые суммы и привёл женщину, в качестве страховки на случай, если Ахилл опять полезет в амфору.

    Зевс в это время плюнул на войну и разрешил младшим богам поразвлечься вовсю. Они и рады были. В общем, следующее столкновение вышло на славу. Из богов никто не погиб, хотя в очередной раз ранили Афродиту (какая упорная девушка...). Из людей, в первом приближении, тоже. Ну, то есть из всяких там звучащих гордо, с заглавной буквы. Эпизодических персонажей положили массу, со всевозможными спецэффектами вроде пылающих рек и цунами на ровном месте.

    Дело кончилось тем, что троянцы в очередной, неизвестный по счёту раз скрылись за воротами Трои. Один Гектор стоял у ворот и ждал Ахилла - должно быть, вся эта беготня туда-сюда опротивела сыну Приама по самое не могу.

    Когда озверевший от близости мести Ахилл подъехал поближе, Гектор понял: если и не воевать, то жить ему точно ещё хочется. Но увы - Скейские ворота уже заперли изнутри; такой вот чёрный юмор истории. И Гектор почесал вокруг Трои. Ахилл за ним. История утверждает, что Гектор сделал не более четырёх кругов, прежде чем богам надоело. Хотя, думаю, позора троянцам и так хватило.

    Афина Паллада, закамуфлировавшись под брата Гектора Деифоба, предложила (на бегу, должно быть) напасть на Ахилла вдвоём. Гектор купился и стал ждать преследователя. Перед битвой он предложил Ахиллу обоюдный договор - не бесчестить тела того, кто падёт в этой схватке. Умник Ахилл подивился этакой наивности - он-то знал, что падёт Гектор - и пообещал бросить тело Гектора псам.

    От брошенного Ахиллом копья Гектор увернулся. Его бросок был точнее, но божественным доспехам Ахилла он оказался нипочём. Ахилл взял запасное копьё, а у Гектора запасного копья не было. Он кликнул на помощь брата, но никто не явился. Повторю рефреном: паскудный народ, эти боги.

    Гектор выхватил меч и пошёл на Ахилла. Тот прибил его копьём - это было просто, в навороченных доспехах и при отсутствии таковых у противника. Умирая, Гектор ещё раз попросил схоронить его по-человечески. Ахилл гордо отказался.

    Когда Гектор опочил, победитель прицепил мёртвое тело за ноги к колеснице и весело покатил по полю, вогнав в истерику мать и жену Гектора, увидевших это со стен. Ах да, чуть не забыл. До этого ещё подходили всякие греческие воины и оправдывали мудрую поговорку "мёртвого льва может лягнуть любой осёл".

    Ахилл довольно долго нарезал круги вокруг лагеря греков, потом ему надоело и он бросил измочаленный труп у ног друга Патрокла, который ещё только ждал погребения. Когда над Патроклом насыпали наконец курган, Ахилл полюбил кататься вокруг него лунными ночами, волоча за колесницей тело побеждённого противника. Продолжалась эта похабщина одиннадцать дней. Потом она достала даже богов, и те устроили саммит Ахилла и Приама, на котором Ахилл со скрежетом зубовным был принуждён отказаться от любимой игрушки... Стороны заключили перемирие на десять дней, чтобы вдоволь наплакаться.

    В общем, или эти ахейцы иже с ними здорово отличались от нас, или Гомера надо было посадить за пропаганду пацифизма...

***

    Какое-то время Троя ещё держалась за счёт подкреплений. Подошли на помощь амазонки, но музыка играла недолго, и Ахилл укокошил их царицу. Сперва убил, потом стал любоваться трупом, потерявшись в "а счастье было так возможно". Подошёл Терсит, весело заржал и ткнул бездыханное тело копьём в глаз. Ахилл юмора не оценил.

    В общем, все остались довольны. Ахилл выпустил пар, а рядовой Терсит вошёл в историю, хотя бы и посмертно.

    Потом ещё заявились к стенам Трои предки А.С.Пушкина во главе с Мемноном. Убили Антилоха ("недоверчивого"), но в итоге тоже как-то израсходовались.

    Ахилл в очередной раз полез в Трою. Его остановил Аполлон, но Ахилл пригрозил ткнуть настырного божка копьём, чтобы не застил, потому что уже десять лет тут валандаемся, лучшие годы проходят, сколько можно. Обидевшийся Аполлон подправил прицел косорукому Парису, а дальше вы всё знаете.

    Оплакивали Ахилла семнадцать дней, схоронили на восемнадцатый. После героя остались золотые доспехи, которые должны были достаться лучшему из воинов. В связи с тем, что каждый мнил себя лучшим, барахлишко решили разыграть.

    Номинировались Одиссей и Аякс, который Теламонид. Афина, благоволившая Одиссею, подменила жребии, братья Атриды неправильно сосчитали голоса, и Аякс остался с открытым ртом и вопросом "как же так вышло". Вышло так потому, что Аякс относился к богам как и подобает, то есть наплевательски.

    Той же ночью, когда все легли спать, Аякс вышел из своего шатра с ножом и ухмылкой, намереваясь нанести дружеские визиты своим боевым товарищам. Но бдившая Афина помрачила ему соображалку, и Аякс сбился с дороги, нарвавшись на стадо быков. Перебив пастухов, он устроил такое, перед чем все корриды на свете выглядят жалкой пародией. Ну, поубивать быков в поле - ещё понятно. Но загнать их в шатёр и там пытать - это уже не лезло ни в какую экологическую пирамиду.

    Пробуждение героя было ужасным, хоть и не с похмелья. Он во всём покаялся и ушёл помолиться на берег, прихватив с собой подаренный покойным Гектором меч.

    Только он ушёл, как вождям доложили о его ночных похождениях. Не знаю, то ли Агамемнон с братом Менелаем поняли, что быки послужили атридозаменителями, то ли просто разозлились за ущерб продовольственным запасам. Но рассердиться толком они не успели - прибежал гонец от прорицателя и сообщил, что прорицатель высчитал то ли по звёздам, то ли по кишкам рано обрадовавшегося счастливому спасению быка, что этот день для Аякса неблагоприятен - единственный лет за пятьдесят.

    Пошли искать, и нашли тело. Слова "харакири" в древнегреческом языке не было, но общая идея оказалась той же. С похоронами опять вышли сложности, но Одиссей их утряс.

***

    Почему греки додумались до коня лишь после десяти лет осады, я не знаю. Наверное, заняты были. Как они до этого додумались, мне тоже неизвестно. Яблоко, во всяком случае, свою роль во всей этой буче отыграло раньше и больше на глаза никому не попадалось; не говоря уж, чтобы на голову падать.

    История (не в моём лице) тут явно врёт. Посудите сами, Одиссей на пару с Диомедом отправились в Трою на разведку. Что они там разведали, я не знаю, но они спёрли и ухитрились вынести из осаждённого города деревянное статуё Афины Паллады, "перебив по дороге множество троянцев". На пАру. Наверное, этим самым статуём большой чудодейственной силы в тротиловом эквиваленте. Между прочим, считалось, что, пока колобаха в городе, его не возьмут. Логично, особенно если вспомнить, какая богиня круче всех махалась на стороне ахейцев.

    Вообще, я сильно подозреваю, что богам, как проститутке Троцкому, важнее был сам процесс, чем конечная цель.

    Греки, воодушевлённые релокацией изделия, побежали в атаку. Не тут-то было. А может, троянцы ещё не знали, что идола утащили. Кажется, в этой атаке Одиссея и стукнули по голове настолько сильно, что у него сразу родился эпохальный план.

    План был таков: соорудить большого деревянного коня с отборными героями внутри. Почему именно коня, Одиссей не знал, но зуб давал, что так надо. Потом оставить коня на видном месте, а героям поплоше собраться и уплыть за ближайший остров. Троянцы выйдут из лагеря... "А тут мы ка-ак прыгнем!", догадался Аякс (тот, что не сделал себе харакири и сейчас испытывал немалую радость от сознания своей уникальности). "Неправильно", пожурил его Одиссей. Троянцы должны были уволочь коня в город. Почему им не спалить его прямо на месте, устроив нечаянное барбекю, Одиссей тоже не знал, но взамен обещал поступиться другим зубом. "А там мы ка-ак прыгнем!", провозгласил Аякс. Одиссей радостно сказал "нет" и объяснил, что надо дождаться темноты и не выпрыгивать куда глаза глядят, звеня всем, что есть, а тихо, интеллигентно спуститься по приставной лестнице и вежливо начать резать всё, что не похоже на нас самих.

    Коня делал Эпей с учеником. Помогала им Афина Паллада (кто ж ещё, ё-маё?). Сколько народу туда влезло, истории в моём лице неизвестно. Входное отверстие тщательно заделали, дабы никто не догадался. Потом греки подпалили лагерь и уплыли прочь.

    Привлечённые клубами дыма, троянцы осторожненько приблизились к лагерю и очень обрадовались. Радовались они до тех пор, пока не увидели (цитирую доклад дежурному офицеру) "этакую ... размером с ... ..., стоит, как ... посреди всего этого ..., будто так и надо, ..., непонятно на ..."

    Троянцы подошли и стали думать. Мнения разделились. Одни советовали немедля утащить коня в город и инсталлировать его в акрополе (Одиссей заулыбался бы, останься в коне достаточно места), другие предложили бросить сооружение в море (Аякс плюнул в Одиссея, но промахнулся. К счастью, из-за тесноты неизбежная в среде героев поножовщина свелась к двум-трём несильным укусам и яростной щекотке).

    Пришёл Лаокоон и сказал, что чует подвох, но в чём? Взял у зазевавшегося солдата копьё и швырнул в стенку. Внутри коня зазвенело и вякнуло: "уй, ..." "Ага!", - заключил Лаокоон. Но боги быстренько помрачили разум остальным, и те сочли жреца паникёром и волюнтаристом, страдающим слуховыми галюцинациями.

    Тут патрули привели пленного, которому Одиссей спроворил амплуа рояля в кустах. Пленный, по имени Синон, плакал и стенал, компостируя троянские мозги жалостливой историей про то, как его хотели принести в жертву, а он выбрал свободу.

    Приам спросил, а конь-то при чём? Синон тут же сказал - специально, чтобы извиниться за украденный статуй. Мол, от нашего стола - вашему. Ввезите в город, и будут такие вилы, что Вы ахнете.

    При чём здесь вилы, Приам не понял. Слушавший всё это безобразие Лаокоон раскрыл было рот с целью одёрнуть засланного казачка, но его с семьёй моментально схарчили змеи. Что сошло за доказательство.

    Пыхтя и надрываясь, троянцы поволокли коня в город, огрызаясь на неизбежные вопросы праздных жителей раздражённым: "кто, кто... конь в пальто!("На сердитых воду возят", - подумал Одиссей)" В припадке нового мышления они даже разобрали стену и потянули коня через неё. Конь звенел оружием и матюками, большая часть которых досталась Аяксу - ну, любил герой бобовые культуры, что тут поделаешь...

    Коня дотащили до акрополя, по пути малость поприкалывавшись над впавшей в истерику Кассандрой ("девушка опять грибочков напробовалась"). После чего сели отмечать.

    Первым в мире антивирусом стала Елена Прекрасная. Не ведаю, что да как ей там втемяшилось промеж ушей, но она ходила вокруг "троянца" и взывала к экипажу машины боевой голосами ихних жён. Если учесть десять лет разлуки и немалое расстояние между Элладой и Троей, можно предположить, что идея выглядела несколько натянуто; двухэтажный деревянный конь - это вам не подозрительный даунлоуд. Правда, один герой, совсем уж законченный дурак, чуть было не ответил Елене, но Одиссей вовремя пресёк.

    Сканирование окончилось ничем. Жрачка с пьянкой и танцами достигли апогея, а потом медленно сошли на храпение и нудные пьяные ссоры за ближайшим углом.

    Синон тем временем разжёг костёр перед воротами Трои, чтобы уплывшие ахейцы поскорее вертались обратно, не то самое интересное пропустят. Потом вернулся в город и поведал сквозь деревянную бочину коня, что, мол, над всей Троадой безоблачное небо.

    Если вам интересно моё мнение (а вам оно интересно, коли уж доползли до этого абзаца), на самом деле байки про то, что внутри коня кто-то был - позднейшее дополнение. Тех времён, когда ветераны вспоминали минувшие дни, делили почести, ордена и медали, а заодно выясняли, кто кровь мешками на баррикады лил, а кто на продовольственной базе отъедался да санитарок валял.

    Реально, думаю, коня - крепко сбитого, но пустотелого - задумали как раз для того, чтобы заставить троянцев разобрать стену (или разобрать камни, которыми заложили ворота, или ещё что-нибудь в этом роде). Так что самый крутой тут был Синон, которому только дофоменковская хронология помешала заслужить звание штирлица гонорис кауза.

    В общем, начался жуткий мордобой с применением как подручных средств, так и подножного корма. Троянцы защищались отчаянно, пуская в ход столы, стулья, скамейки, вертела с необкусанными шашлыками, так что греки даже не успевали грабить.

    Капитуляцию оформляли в приамовом дворце. Старик напялил было доспехи, чтобы защитить женщин и детей (там больше никого и не оставалось), но его жена, мать-героиня Гекуба умолила мужа искать спасения у алтаря. Вообще-то даже я догадался, читаючи: идея не проканает, потому как понятия о милосердии и гуманизме почти у всех действующих (мечами и копьями) лиц были самые зачаточные. У остальных они были рудиментарными.

    Когда приамов выводок стали резать, старик всердцах швырнул копьё в ахиллова сына, но серьёзного вреда божественным доспехам не нанёс, всей прибыли получился меч под ребро. Отсюда мораль: никогда не надо доводить до крайностей.

    Внука Приама и сына Гектора швырнули со стены... ну, и так далее. Тогдашний этический прагматизм (впрочем, как и любой этический прагматизм) недостоин описания.

    Разве что надо упомянуть об участи Кассандры. Этот прообраз тургеневской барышни решил укрыться в святилище Афины Паллады (опять-таки замечу пафосно, нашла у кого искать защиты!), но туда ворвался Аякс, "который, впрочем, тут же прекратил военные действия и занялся пьянством и грабежами". Кассандра вцепилась в статую Афины (только меня не спрашивайте, сам не врубился, что же тогда свинтили Одиссей с Диомедом в начале этой части). Ну, а Аякс слов вроде "ухаживание", "политес", "романтика", "комплимент", "оскорбляя одну женщину, ты оскорбляешь всех женщин"... в общем, этих слов герой не знал.

    Статуя в процессе разлипания с Кассандрой разбилась. Афина была очень недовольна (оскорбляя одну богиню, ты оскорбляешь всех богов), и Аяксу это недовольство впоследствии аукнулось по самое "не балуйся".

    Да, а пожар Трои вышел что надо. Далеко было видно.

    И запомните, дорогой читатель. Если когда-нибудь, открыв дверь на неожиданный звонок, Вы увидите на лестничной площадке огромного деревянного коня или на худой конец трейлер с греческими надписями - немедленно закрывайтесь на все замки и звоните в милицию.

    Менелай хотел было задавить неверную супружницу, по совместительству трофей, но Афродита подсуетилась и сохранила копирайт для Отеллы. Опять-двадцать-пять-за-рыбу-деньги влюбившийся Менелай Елену простил. Бьюсь об заклад, Приам и накопившаяся за десять лет куча других мертвецов жест оценили бы.

    Потом явилась тень Ахилла и потребовала, чтобы ту дочь Приама, которую Ахиллу некогда сосватали, отправили в царство теней. Короче, ни себе, ни людям. Ахейцам было по фигу, и девицу они зарезали - жалко, что ли?

    Победившая армия расплылась по домам. Немалая часть героев отправилась развеяться на остров Лесбос, потом ещё куда-то... Менелая занесло в Египет и вообще помурыжило, таким способом боги его развели на гекатомбу.

    Да, и ещё... Когда многие греки думали, что уже всё, доплыли, Навплий, сын неправосудно репрессированного Паламеда, зажёг на берегу ложный маяк. Шутка удалась.

    Главнокомандующего Агамемнона зарезала жена, баба решительная, на персонаж анекдотов типа "муж вернулся из командировки" никак не походившая. В противовес этому печальному инциденту, немало дембельнувшегося народу ухитрилось прожить долго и счастливо.

    Тем и окончилась куча неприятностей, вежливо именуемая осадой Трои. Только бедован Одиссей ещё мотался по всей Ойкумене, как эхо минувшей войны. Но и он в конце концов добрался до дома. Несмотря на помощь богов.

    Про него я сейчас читаю.